Поступила в редакцию 16.04.2016

Масштабность межкультурной коммуникации, ее многогранность и многоаспектность являются определяющим фактором в развитии современного общества. Межкультурный диалог сегодня осуществляется в макроконтексте культуры, что нельзя не учитывать при обучении иностранному языку, так как знание социокультурного пространства способствует росту эффективности общения и достижению более полного взаимопонимания. В теории межкультурной коммуникации причины, оказывающие воздействие на результат межкультурного взаимодействия, традиционно определяются как барьеры [1]; как барьер (при «несчитывании» реципиентом культурного кода) может рассматриваться и интертекстуальность – явление, особенно актуальное в постмодернистской культурной парадигме, поскольку ее основополагающий принцип интертекстуальности и цитатности используется не только в литературнохудожественном или медиадискурсе, но и в практике повседневногообщения.

Термин «интертекстуальность» был введен в 1967 г. теоретиком постструктурализма Юлией Кристевой «для обозначения общего свойства текстов, выражающегося в наличии между ними связей, благодаря которым тексты (или их части) могут многими разнообразными способами явно или неявно ссылаться друг на друга» [2]. Необходимость данного понятия была обусловленаначаломпериодамассовогообращенияк художественной литературе, кинематографу, произведениям искусств как различным видам текстов. Феномен интертекстуальности по причине своей широкой распространенности и востребованности (художественно-поэтические тексты, переводы, наличие интертекстуальных связей в массмедиа, принцип интертекстуальности как основы взаимодействия в научной сфере и т.п.) можно рассматривать как глобальную категорию культуры в целом. Повседневный дискурс – то, с чем иностранный учащийся сталкивается при посещении страны изучаемого языка в первую очередь – не является в этом смысле исключением: пронизанность повседневной коммуникации цитатами обусловлена, с одной стороны, природой коммуникативной деятельности человека (диалогичность, интерпретация фактов, символов, жестов), а с другой – примыканием к ядру культуры (активное влияние постмодернистской этики на массовую культуру, а через нее и на сферу бытового общения). Категория интертекстуальности сегодня дает приращение смыслов во всех разговорных жанрах, включая тексты, ориентированные на аудио-, визуальное, тактильное восприятие (вт.ч. «язык тела», по А. Пизу). «Интертекстуальность становится семиотическим процессом, в котором адресат текста опирается на социально-культурную значимость референта... а также на повторяющиеся и потому узнаваемые социальные практики» [3] – цитаты живописные, музыкальные, жестовые стали неотъемлемой составляющей коммуникации, своего рода «визитными карточками» культур, наций и народностей, социумов и эпох (ср. неаудитивную вербальность немого кинематографа и язык жестов на экранах начала 21 века).

Как в художественной литературе и публицистике, использование межтекстовых связей в повседневной речи направлено на решение определенных прагматических задач. На этом основании можно выделить несколько функций употребленияинтертекста:

–

экспрессивную (способствующую самопрезентацииговорящего);

–

апеллятивную (адресованную конкретному реципиенту из числа слушателей и «закрывающую» коммуникацию для остальных, например используетсяв переговорах);

–

поэтическую (со-творческую реципиента и говорящего/автора высказывания – возможность таким образом выразить свое отношение к конкретной ситуации);

–

референтивную (обращение к более широкому пласту информации об окружающем мире, чем конкретная ситуация коммуникативного акта). Все они имеют ярко выраженную этнокультурную доминанту.

Какова же роль декодирования интертекстуальных связей в коммуникативном акте? Интертекст, будучи выявлен подготовленным реципиентом, расширяет пространство единичного коммуникативного акта, предлагает альтернативы для нелинейного, экстрагируемого из плоскостного, восприятия, требующего интерпретации текста. Таким образом, интертекст (опирающийся на способность реципиента распознать присутствующие метатексты) есть не что иное, как семиотический маркер социального, этнокультурного, исторического и гендерного пространства; помощь говорящему в поиске «своего» собеседника (с близкой образовательной историей и опытом самоактуализации). Здесь мы приближаемся к трактовке «принципа третьего (четвертого, пятого и т.д.) текста» М. Риффатера. Имея в виду семиотический треугольник Г. Фреге, Майк Риффатер в 1972 году разработал треугольник: Т – текст, Т' – интертекст, И – интерпретанта. М. Риффатер считает, что «интертекстуальность не функционирует, если чтение от Т к Т' не проходит через И. Благодаря ей происходит взаимная трансформация смыслов текстов, вступающих во взаимодействие … с целью ограничения нашей свободы выбора» [4]. Уместно будет вспомнить и один из постулатов теории НЛП: смысл коммуникации заключается в реакции, которую оно вызывает. Логоцентричность русской культуры, обилие цитат в повседневной речи требует особого внимания к формированию у учащихся интертекстуальной компетенции при обучении русскому языку как иностранному.

Цитатный фонд, используемый носителями языка в повседневном дискурсе и формирующий нашу повседневную культуру, богат и разнообразен; непосредственная реализация интертекстуального тезауруса зависит от принадлежности коммуниканта к конкретному типу речевой культуры (элитарному, среднелитературному и др). Интертекст в повседневной речи может быть представлен как в форме прямых цитат (артоцитата), так и форме вторичного метатекста реминисценций, аллюзий и контаминаций (уницитата) [5]. Особенную популярность имеет обращение (в форме метатекста) к интертекстовым связям в современном городском фольклоре, являющемся значимым компонентом современной массовой культуры и отличающемся жанровым разнообразием (анекдоты, шутки, демотиваторы, стихи, статусы, загадки, тосты и др.).

В сфере бытового общения обширную и устоявшуюся часть стилистически сниженного цитатного фонда (термин наш. – Авт.) представляют собой явные или неявные (скрытые) отсылки к произведениям художественной литературы (из классиков часто цитируются Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Булгаков, Маяковский и т. д.):

– Который час? – У меня часов нет. – Счастливый, значит? («Счастливые часов не наблюдают», А.С. Грибоедов, «Гореот ума»);

–

Я подъехал к турникетам на самокате... достал из широких штанин умирающий проездной с 14 поездками («Я достаю из широких штанин», В. Маяковский, «Стихи о советском паспорте»);

–

Стою на асфальте я, в лыжи обутый… То ли лыжи не едут, то лия … (стилизация под В. Маяковского, приведенная впервые в «Энциклопедии хулиганствующего ортодокса» И. Губермана).

Столь же прочно вошли в повседневный обиход цитаты из культовых фильмов (вспомним, к примеру, любимые россиянами советские комедии). Расширенное понимание интертекста включает в себя обращение в повседневной речи к цитатам не только из художественной литературы и фильмов, но и из мультфильмов, песен, популярных телешоу, рекламы, анекдотов и т. п; кроме того, интерес представляет реализация в качестве интертекста частотных в данномсоциуме реплик.

Визуализированная интертекстуальность (интериконичность) – это отсылка к прототексту визуального характера, что востребовано в комиксах, карикатурах, рекламе, а также в креолизованных текстах [6]. Подобные примеры часто появляются на интернет-форумах и в социальных сетях, весьма популярными являются образы советской эпохи (например, советские постеры «А ты записался добровольцем?» /«А ты умеешь смеятся?» и др., http://risovach.ru/

kartinka/9632677); знаменитые картины художников, используемые в «народном» интернеттворчестве в качестве фоновой основы (например, иллюстрирование ситуации выборов депутата с помощью образа репинских бурлаков на Волге). Особенно распространенным становится синтез жанров (в частности, объединение текста и аудио-и/или визуального ряда) в рекламе, в интернет-фольклоре и др.

В аспекте глобализации и расширения информационного поля закономерным представляется возникновение интертекстуальных «поликультурных гибридов». Юмористический эффект зачастую вызван именно неожиданным соположением реалий разных культур: В качестве примера можно привести так называемый «стишок-порошок»:

Кольцо всегда ношу я в ухе.

Запомни, Гендальф, это раз.

А во-вторых, не Бильбо я, а Бульба

Тарас. (http://poetory.ru/content/list?sort=rate&page=4&p er-page=30).

В свете всеобщей «ремейкизации» культуры и массовой тенденции «оживления чужого слова» представляется необходимым исследовать стихийное (неосознанное) развитие механизмов обнаружения интертекста носителями языков как родных, неродных или других родных (естественные билингвы) и как иностранных в век массовых коммуникаций в мультимедийном пространстве. Поскольку в качестве источника интертекста часто используется не исходное общеизвестное высказывание (например, произведение А.С. Пушкина), а авторская компиляция таких высказываний и их переработка (вторичный метатекст), то тем самым «уравнивается» на кросс-культурном уровне носитель языка как родного, владеющий информацией о первоисточнике, и носители языка как неродного, иностранного и т.д., данной информации лишенные в силу специфики своего образовательного контента. Однако распознавание и интерпретация интертекста и соотнесение вторичного метатекста с первоисточником оказываются значимыми в ситуации, когда без выявления интертекстуальных связей пропадают смысл и многомерность высказывания – например, в пространстве юмористического дискурса. Одним из признаков высокого уровня владения языком в коммуникативно-деятельностном подходе считается способность понимать иноязычный юмор – «смеяться тогда, когда смеется носитель языка». Т.е. в данном случае важным является не просто умение правильно перевести фразу из известного анекдота «косил косой косой косой», а на основе декодирования ин

тертекста распознать юмористическое начало в таких, например, образцах городского фольклора: «Тварь я дрожащая или пуховик надену?» (http://pinme.ru/pin/550db78edd62fc534e8b4ba2/), «Чтение убивает... в человеке глупость» (http://joyreactor.cc/post/740821).

Таким образом, без овладения механизмами «прочтения» (обнаружения, раскрытия в контексте источника и в контексте коммуникативной ситуации) интертекста, практически невозможно овладеть технологиями создания и разгадывания загадок, понимания современного интернет-фольклора, шуток и анекдотов (являющихся по сути своей локальными или более глобальными интертекстуальными ссылками на опытреципиента).

Как обучить носителей иных родных языков и культур правильному выявлению метатекстов и их этно-, социо-ит. д. специфическому пониманию, отвечающему особенностям трактовки интенции этих метатекстов автором высказывания и представителями его культуры? При этом важно учесть, что подтекст может быть «неконтролируемым», проявляя так называемую «интертекстуальность на уровне бессознательного». Обучение иностранному языку, рассматриваемому в контексте межкультурной коммуникации, должно всячески способствовать освоению цитатного фонда чужой культуры и пополнению культурного тезауруса учащегося (т. е. развитию социокультурной и интертекстуальной компетенций), что предполагает включение в образовательный процесс разнообразных аутентичных текстов с целью погружения в языковую среду (фильмов, произведений художественной литературы, а также рекламных текстов, которые имплицитно отражают фоновые знания, бытующие в обыденном сознанииносителей языка).

Мы предлагаем двигаться в направлении, указанномв работе Т. Моргана: «...intertextuality is a structural analysis of texts in relation to the larger system of signifying practices or uses of signs in culture, it shifts attention from the triad constituted by author/work/tradition to another constituted by text/discourse/culture. In so doing, intertextuality replaces the evolutionary model of literary history with a structural or synchronic model of literature as a sign system...» (интертекстуальность – это структурный анализ текстов по отношению к более крупной знаковой системе или системе, использующей знаки в культурной сфере, она перенацеливает наше внимание от триады автор/произведение/традиция к другой триаде текст/дискурс/культура. Таким образом, интертекстуальность заменяет эволюционную модель литературной истории струк

турной или синхронной моделью литературы как знаковой системы) [7].

Список литературы

1. Гришаева Л.И. Интертекстуальность как фактор риска в переводческой деятельности //Язык, коммуникация и социальная среда. Воронеж, 2007. Вып. 10. С. 46–68.

2. Kristeva J. Bakhtine, le mot, le dialogue et le roman// Critique, 1967. T. 23. № 239. C. 438–465.

3. Шилихина К.М. Интертекст как средство создания иронии // Вестник ВГУ. Серия «Лингвистика и межкультурнаякоммуникация». 2008. №3. С. 152–157.

4. Twylight T. Textuality, Intertextuality, Hypertextuality. [Электронный ресурс]. 1992. Режим доступа: http://www.english.ttu.edu/kairos/2.2/featu-res/paralogic/ textuality.html (датаобращения: 10.04.2016).

5. Саблина М.В. Интертекстуальность заголовков современной российской прессы. [Электронный ресурс] // Journal of Siberian Federal University. Humanities and Social Sciences. 2009. Режим доступа: http:/elib.sfukras.ru/bitstream/2311/1570/1/10_sablina. pdf (дата обращения: 09.04.2016).

6. Кузьмина Н.А. Интертекстуальность и прецедентность как базовые формы когнитивные категории медиадискурса. [Электронный ресурс] // Медиаскоп. 2011. Режим доступа: http://mediascope.ru/ node/755#20 (дата обращения: 10.04.2016).

1. Landow G.P. Hypertext. The Convergence of Contemporary Critical Theory & Technology. [Электронный ресурс]. 1992. Режим доступа: http://dynaweb.stg.brown. edu/projects/hypertext/landow/ ht/contents.html (дата обращения: 10.04.2016).

2. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. М.: Либроком, 2010. 448 с.

3. Варченко В.В. Цитатная речь в медиа-тексте. М.: ЛКИ, 2007. 240 с.

4. Головко Б.Н. Интертекст в массмедийном дискурсе. 2-еизд., доп. ииспр. М.: Либроком, 2012. 264 с.

5. Кудрявцева Е.Л. Цитирование фрагментов речи персонажей художественных фильмов как необходимая составляющая изучения РКИ // Русский язык за рубежом. 2008. № 1. C. 20–28.

6. Кузьмина Н.А. Интертекст: тема с вариациями: Феномены языка и культуры в интертекстуальной интерпретации. М.: Либроком. 2011. 272 с.

7. Михайлова Е.В. Интертекстуальность в научном дискурсе (на материале статей): Автореф. дис. … канд. филол. наук. [Электронный ресурс]. Волгоград, 1999. Режим доступа: http://www.allbest.ru/ (датаобращения: 10.04.2016).

8. Пьеге-Гро Н. Введение в теорию интертекстуальности. М.: ЛКИ, 2008. 240 с.

9. Фатеева Н.А. Интертекст в мире текстов. Контрапункт интертекстуальности [Электронный ресурс]. М.: КомКнига. 2007. 282 с. Режим доступа: http:// rutracker. org/forum/view-topic.php?t=3527650 (дата обращения: 09.04.2016).

Е.L. Кudryavtseva, А.А. Маrtínková

This paper presents an analysis of the category of intertextuality (its role and functions) in the discourse of everyday communication. The abundance of quotations used by native speakers in the sphere of everyday communication impacts the development of intertextual and social competences (knowledge of realities, recognition and interpretation of intertextual relations in a communicative act) in the process of learning a foreign language.

Keywords: intertexuality, intercultural communication and competence, intertextuality competence, social competence, bilingual identity, metatext, quotation background.